Павел Черкашин и Татьяна Юргенсон. «Рецепт «Джубатыкской пьяни» (блокнотокниг)
Открытие нового направления поэзии Югры сэра Павла и леди Татьяны
«Когда с детства знаешь только один мир, поневоле будешь думать, что всё происходящее –
в порядке вещей»
(Макс Фрай, «Чужак»)
«Как здорово – перевернуть мир на голову…»
(Леди Татьяна Юргенсон,
«Рецепт Джубатыкской пьяни»)
Кто сказал, что параллельные миры – не пересекаются? Познакомившись с новой поэтической книгой Павла Черкашина и Татьяны Юргенсон, начинаешь сомневаться в общеизвестной истине. И это не единственный парадокс. Обратим внимание на само её название: «Рецепт «Джубатыкской пьяни». По мнению сэра Макса, нового героя серии книг необычных путешествий в Лабиринтах Ехо, это крепкий алкогольный напиток, не содержащий спирта. Точного описания внешнего вида его не встречается, но все к нему прикладываются. Название его противоречит всем канонам маркетинга, но абсолютно точно, поскольку сам он настолько изумительно вкусен, как неблагозвучно его имя. Для поклонников без фантазии секрет вкусовых качеств заключается в специальном настое трав, для дегустаторов с продвинутым воображением, давно решено: главная суть в магии невысокого уровня, что используется для приготовления джубатыкской аквавиты, столь популярной в большинстве забегаловок Ехо.
«Истинная магия не только не может разрушить Мир, но даже является непременным условием его существования». Именно так утверждает в предисловии к первому тому «Чужака» Макс Фрай. Закономерно может возникнуть вопрос: причём здесь фантастический житель одного из городов, которого нет, не только на карте Земли, но и географических картах других планет? Макс – представитель совершенно другого мира, которого выудили «из привычной реальности, как клецку из супа». Нужно быть, хотя бы немного сумасшедшим читателем, чтобы вникнуть в замысел автора о том мире, что на самом деле находится внутри каждой творческой личности. Банальности нашего современного бытия у Макса Фрая вдруг неожиданно становятся с ног на голову с помощью той магии, что является главной сутью «Джубатыйской пьяни», на их фоне возникают откровения, поражающие смысловой глубиной до головокружения, вполне объяснимого, для каждого пытающегося передвигаться в этом мире головой вниз или знакомиться друг с другом, прикрыв левой рукой глаза и произнося при этом этикетную фразу «Вижу тебя как наяву!» (при этом отняв руку от лица и подмигнув новому знакомому). В мире Макса Фрая, в отличие от нашего, считают: «главное достоинство — это принадлежность к миру чудесного, а вовсе не способность с ним управляться…». Авторы сборника лишь внешне отдали дань его шифровке, поскольку направленность их поэтических произведений схожа с главным свойством «Джубатыкской пьяни» – способностью устранять все тревоги и печали. После прочтения, представленных в книге поэтических ингредиентов и специй, исчезает головная боль вместе с грустными мыслями её вызывающими. Пушкин как-то обронил фразу: «Поэзия должна быть немного глуповатой…». Однако простодушно верить ей нельзя: у Александра Сергеевича каждая сказка – вроде и ложь, да добрым молодцам урок. Так и для читателей предложенного «Рецепта…» умеренное употребление стихотворного напитка способно производить согревающий эффект не только для тела, но и души. Главное не перебарщивать. «Глуповатая» поэзия, из лечащей душу, может превратиться в наркотическое пойло, а читатели книги – в посетителей притона, и тогда поэтический фонтан красноречия станет самым дешёвым и захолустным местом… Тогда литературоведу и литературному критику здесь делать нечего: понадобиться антипод исследователя – сыщик, его дело заниматься пройдохами, жуликами и мошенниками всех мастей, как в кафе, где вёл свои расследования Макс Фрай. Впрочем, будем справедливы к напитку под названием «Джубатыкская пьянь»: его потребляют не только любители выпить, но и законопослушные граждане. По сути, это самый демократичный из алкогольных напитков мира. Выяснив, что в названии детища поэтов – шифровка, а ключ – в сочинениях Макса Фрая, сделаем ещё один вывод: настоящая поэзия, оказывается, как бы её не называли, (пусть и «глуповатой»), игра воображения. В этой игре авторы предстают перед нами в облике магистров Ордена Слова Изречённого соответственно – сэра Павла и леди Татьяны. Так, уже с обложки, начинается «игра» с читателем, далёкая от «поддавков» или, напротив, состоящая сплошь из них – это, с какой стороны посмотреть. Кто-то может увидеть в этом поэтическом процессе сплошное умение водить за нос читателя и в конечном итоге оставлять его с носом; кто-то своеобразное преодоление формы над содержанием, а кто-то – и новые технологические возможности «сего блокнотокнига». Главное – соблюсти условие авторов – настроиться на волну соответствующего настроения, как сказано в аннотации, – и в добрый путь, читатель! Прочтите это сочинение до конца и тогда предайтесь размышлениям о «вещах», хранящих магию событий и чувств, возможно, и вам также известных. Будьте благодарны авторам, хотя бы уже за то, что они напомнили вам этим своим трудом о поэтических элементах известных некоторым из нас, а ещё более – неизвестных неискушённым читателям. Что-то похожее встречалось у безродных обэриутов, правда, в несколько иной тональности, что-то – у ордена куртуазных маньеристов, в котором сплошь представлены величавые аристократы: от магистра, канцлера, приора и командора вплоть до изгнанного за плагиат архикардинала.
Можно, конечно, пойти ещё дальше: вспомнить современников Шекспира эвфуистов, маринистов и гонгористов с их игрой контрастов в поэзии, аллегорической образностью, изощрённостью слога…
Однако будем справедливы: отдадим всё своё внимание магистрам Ордена Слова Изречённого, сэру Павлу и леди Татьяне, точнее их поэтическому творчеству, как невидимой магии созерцать для большинства людей несозерцаемое, и тогда оно поможет открыть созерцателям многое вплоть до прошлого и будущего.
Нет, почтенные магистры собрали свои стихотворения под одной обложкой отнюдь не для подготовки будущих литературных революций или поэтического выпендрёжа. Просто мир скучен без алогизма и поэтики абсурда, впрочем, как и без борьбы с языковой заумью. Важнее всего передать читателю ту искру Божью, что вдохновляла их на поэтические подвиги: «Утратить Искру — значит, утратить способность защищаться от чего бы то ни было». Но при этом, поддерживая разговор с читателем, не менее важно, о чём-то вместе с ним и помолчать; не рационализировать мир, а пытаться найти подлинный смысл там, где другие видят бессмыслиц
жизни, и при этом быть человеком, какой он есть. А игра поэзией не менее важна, как и попытка поверять гармонию мира алгеброй. Любое время – точнее времена – для этого подходящие: скрипишь ли ты по пергаменту гусиным пером или стучишь по клавишам ноутбука.
В стихотворениях леди Татьяны преобладает чувственное воображение, как и положено даме, у сэра Павла, как у аристократа средней руки, проскальзывает некоторая ирония к своему лирическому герою. Таким образом, в смешении разных «ингредиентов» выстраивается интересный диалог условных бытовых масок с их своеобразным языком – от философского до «галантерейного». Всё это не случайно: внутренняя структура диалога такова, что мы постоянно имеем дело с противопоставлением, даже таким, когда противопоставляются вещи, логически никак не связанные, но тем самым внезапно выявляются их экзистенциальные связи.
Маски-персонажи этого поэтического театра, раскланиваясь с нами со сцены под рукоплескания или шиканья публики, избрали для своего действа неуязвимый девиз для господ читателей: «Каков ты есть – таков твой мир». В этой «просто игре в надежду, любовь цветенье» сквозь театральную бутафорию частенько проступает живая интонация наших современников-поэтов Павла Черкашина и Татьяны Юргенсон, проживающих ни где-то в лабиринтах Ехо, по соседству с Максом Фраем, а рядом с нами, на здешней грешной тверди, где ходить «на голове» не очень-то и удобно. Очнувшегося от нелепого, а порою просто смешного лицедейства, читателя вдруг бросает в холодный пот от того, что наш, совсем не поэтический мир, оказывается трагическим и даже порою страшным и настолько безысходным, что читателю порою остаётся, как на планете Плюк: «цак надеть и в пепелаце сидеть» – сплошная «Кин-дза-дза», поскольку нынешнее человечество в большинстве своём занято производством красивых и умных слов, делая деньги из воздуха и тут же пуская их на ветер. Процесс выдувания огромного, радужного пузыря до невероятных размеров не может кончиться добром: ощущение такое, что потеряно какое-то важное знание или его вовсе никогда не было и, возможно, не будет уже. Именно об этом нам пытаются напомнить авторы «Рецепта Джубатыкской пьяни»:
И где – то серебро
Сказанного слова?..
И где – то золото
Мудрой мысли?..
Магистрам слова, видимо, из глубин лабиринтов Ехо легче разглядеть, чем отсюда, с земли, духовную болезнь, каким-то образом перекочевавшую к нам с далёкого Плюка. В основе диагноза следующее: большинство землян стало говорить то, что не думает, и думает то, что не говорит, откуда и происходит тот горький катаклизм, который мы повсеместно наблюдаем сегодня:
На изломе собственного времени
Ржа зазубрин памяти отравлена
Сомнениями…
Честному человеку остаётся один удел: «испражнять дней помёт». Трагедия? Трагедия! Но есть возможность превратить её, по меньшей мере, в героическую. Ведь у слова «помёт» есть и второе значение, связанное с рождением новой жизни. Сама жизнь, если её сравнивать со «слепой коровой», тема существа, живущего в обессмысленном мире, гибнущего в результате каких-то бессмысленных экспериментов, существа, может быть, и ничтожного, но по своей способности переживать трагичность собственной жизни уравненного с героями «высоких», оптимистических трагедий.
Леди Татьяне удаётся с помощью игры воображения, впрочем, как и сэру Павлу, заставить читателя задуматься над своей жизнью. Магистры слова настолько предупредительны, что разрешают нам не только поблуждать, но и потоптаться по «клеточкам» своих текстов. Идёшь по ним, как по минному полю, то и дело ждёшь какого-нибудь подвоха, при этом одни участки освещены авторской иллюминацией, другие, напротив, затемнены. Поэтому пусть не сочтут авторы за нашу чёрную неблагодарность, когда мы приходим совсем не туда, где они нас ждали. В конце концов, не на маршрутке едем по асфальтированному шоссе, а бредём наугад, кто как может…
«Глуповатая» поэзия пушкинских времён для читателей имела хотя бы одно преимущество: по ней читатель скользил без каких-либо затруднений, не задумываясь, чьи самые правильные кошки во Вселенной, и не вздыхая, как бычок из нашего детства: «ох, доска кончается, сейчас я упаду»… У сэра Павла и леди Татьяны статус поэзии иной – порою она
эмоционально «взъерошена», чаще – иронична. Чего, например, стоит «датская» манера сочинительства Павла Черкашина в разделе «Специи»: в советские времена тоже были «датские» поэты – писали к торжественным датам, преимущественно партийным. «Партийность» сэра Павла иного рода, она охватывает всё человечество. Поэт не пройдёт равнодушно мимо даты изобретения телескопа, запуска первого трамвая в Англии, юбилея императорского указа Елизаветы Петровны о запрете взяточничества на Руси со стороны чиновников, изъятия из обращения в России копейки – ряда других славных дат и дел. Сэр Павел воистину гражданин мира, но гражданство это почему-то приправлено поэтической иронией. Его лирический герой то скалит зубы, то витийствует, а то и откровенно посмеивается над слабостями человечества, перемешивая в «Джубатыкской пьяни» свои специи. Настроишься на один лад такой поэзии, а тебя оглушили «по уху» уже другим: вот такая «райская музыка» получается! Поэтому к благородной стихотворной «пьяни» «магистров Ордена Слова Изречённого» читателю приходится отыскивать свой интуитивный путь от одного «освещённого участка» к другому. И каждый раз наши, читательские ожидания оказываются тщетными: мы приходим туда, куда уже не надеялись прийти, но при этом вдруг утрачиваем путеводную нить, только её отыщем, опять бежим неведомо куда… Зато игра продолжается, прямо, как по Максу Фраю: нас охватывает «предчувствие: что-то должно было случиться. Что-то уже начинало случаться».
Оно и случилось: не успели мы по достоинству оценить и посмаковать «ингредиенты» и «специи» для того, чтобы, наконец, прояснить для себя рецепт незабвенного напитка, как после рекомендации к его употреблению подошла очередь хлебнуть его «сусла»: всему прекрасному приходит конец! Остаётся лишь согласиться с авторами: как и предполагалось, они не первооткрыватели «Джубатыкской пьяни», но их вариант, «поэтический эквивалент» рецепта настоящих ценителей поэтического творчества, не должен никого оставить равнодушным. Какой хмельной эффект он произведёт – это уже не наше дело, но искренне жаль тех, кто не причастился к нему – всецело не отдался литературе, искусству, игре и философии. Сколько разочарований ожидает его в жизни! Однако, несмотря на трагичность ситуации, приключившуюся с такими людьми, есть и обратная сторона медали: сколько новых отрицательных персонажей получит наша художественная словесность, списанных с натуры – всё лишь из-за того, что их прототипы не хлебнули вовремя «Джубатыкской пьяни». Гипотетически они тоже могут предаваться праздности и мечтательности, развлекаться и бузотерить, но шарма и харизмы им, конечно же, не будет хватать. Могли бы
играть на арфе или, на худой конец, скрипке в каком-нибудь академическом оркестре, а так всю жизнь придётся довольствоваться бренчанием на балалайке, горланя вовсю матерщинные частушки…
Тем же, кто успел хлебнуть поэтического зелья достопочтенных магистров леди Татьяны и сэра Павла и утолил жажду, остаётся только позавидовать – теперь им и море по колено, и встречные лица милы, и жизнь, как говорится, «в кайф». Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Как говаривал незабвенный барон: «Умное лицо – это ещё не признак ума. Все глупости в мире совершаются именно с этим выражением лица...»
В заключение, в духе «Джубатыкской пьяни», остаётся пожелать читателю открытия поэзии магистров ордена слова изречённого (ничего, что с маленькой буквы?) – открытия, другими словами, «блокнотокнига» со стихами и обилием рисунков авторов – Павла Черкашина и Татьяны Юргенсон.
Нагромождение слов
иногда становится мыслью
нагромождение мыслей
иногда приводит к делу
нагромождение дел
порождает хаос
Открывайте для себя эту, может быть, для кого-то странную поэзию и помните – чудаки украшают мир. Наслаждайтесь, пьянейте, трезвейте, плюйтесь, восторгайтесь, кто во что горазд: ведь читателям, как и писателям, ничто человеческое не чуждо!
