«Океан басовито вздыхал. Казалось, он что-то пытался нам сказать. Но мы его не понимали. И он это чувствовал и, сердясь, обиженно рокотал каждым девятым валом...»

«Здравствуй, мама! Милая, здравствуй! Дай прильнуть к твоему теплу. Как приятно мне после странствий очутиться в родном углу. И, входя в эти скриплые двери, хлам обид не тащить за порог. И как в юности снова поверить светлой верой в людей и добро».

«Я не спешу открывать эту тайну, Глажу форзац в предвкушеньи чудес: - Ты же попала ко мне неслучайно, Будто посланец далёких небес».

«Я не мыслю жизни без России, Без её просторов и красот, Ручейков и рек прозрачной сини, Статных кедров, северных болот».

«Я знаю, все поэты – реки, что, устремляясь в Океан, все главное о человеке уносят болью свежих ран».

«Март в обертке целлофановой. Березняк, грачей заманивай Гнездами вразвес! На чердак три долгих месяца Снег карабкался по лестнице, А за сутки слез. Подрезает солнце лезвием Вместе с заячьим созвездием Млечную лыжню, Что продляла прямослойные То лучи, то тени в хвойнике, То печаль мою…»

«Обобрано, истоптано – живо еще, – Облизывая клюквины с боков, Лежит упругошерстное чудовище На тюфяке спрессованных веков. К нему сбежались сосны низкорослые И карликовым ставший березняк, И облака пузатые и грозные Вчера к нему спешили натощак…»

«Только мать любит всех – и далёких, и близких, и для матери нет нелюбимых детей…»

«– Иди, садись на цепь, раз свободу не ценишь. Бакс то ли пошёл, то ли пополз к своей будке. Лёг возле неё пластом, взяв в зубы цепь, продолжая виновато поглядывать на Митяя...»

«Когда я стал старше, узнал, что помимо кровных родственников у меня еще есть родственники среди других народов — это манси, венгры, эстонцы, саами, финны».