«Я мечтаю, чтобы мы – люди научились говорить о Родине, не произнося этого слова… Я мечтаю, чтобы мы – люди научились говорить о Любви, не клянясь в любви…».

«На смену одному году приходит другой. И на землю ступает новое поколение, которое всегда чуть-чуть человечнее, чем предыдущее – и все начинает и продолжает по-своему. И может быть, всё делает чуть-чуть лучше и разумнее, чем ушедшее поколение. И возможно, на этом и держится жизнь земли и жизнь Вселенной».

«Время от времени на светлый лик Луны набегали легкие облака, создавая игру света и тени».

«Может быть, Любовь – это снегоходная дорога, накатанная нашим сыном по бесконечной снежной дали, между тундрой и тайгой, там, где всегда ездили люди нашего рода?»

«Когда я стал старше, узнал, что помимо кровных родственников у меня еще есть родственники среди других народов — это манси, венгры, эстонцы, саами, финны».

«Солнце надело шапку и варежки к сильным морозам», – говорил Папа. Тогда же, зимой, я был поражён тем, что Солнце в короне очень похоже на мою Маму. Я сказал об этом Папе и он ответил: «Солнце – это мама всех людей. Поэтому, наверное, все мамы похожи друг на друга».

«Дождался Укашопие, когда костер погаснет. На пепел дунул – полетели тысячами комары до мошки, угли раздвинул – поползли тысячи черных жучков, червячков. С тех пор ханты жучков, червячков, букашечек не трогают, не убивают, комаров и мошек тоже нельзя убивать, их только выкуривают дымом, выметают крыльями птиц...»

«И я бегу, размахивая руками. Бегу навстречу ветру и воде. Вода смеется, зовя в свою прохладу. Вода — спасение. И разгоряченное тело свое бросаю в прохладные струи. И эти прохладные струи возвращают еще детский слух мой к голосу многозвучного мира»

«Наш язык всё в себя вместил: Ширь полей и садов цветенье, Память предков и прах могил, Вековое к добру стремленье».

«Здравствуй, край мансийский милый — со смолистою тайгой, с молодой отцовской силой, с материнской добротой. Машет мне рукой осина, улыбается вода. Слышу лепет лебединый — словно в детские года...»