«Огнедышащ и могуч ты, Север, Наш прекрасный, белый-белый Север. Видно, кто-то, нашим песням внемля, Опустил сияние на землю, Если в ней Россия отыскала Пламя, что священно запылало».

«О чем моя песня? Есть такой распространенный взгляд, будто северный человек, охотник или рыбак, ноет бездумно, ноет о том, что видят его глаза, что слышат его уши. Стоит ему только сесть в свою легкую лодочку, стоит только оттолкнуться от берега, как заплещется песнь его в лад игре струй, вырывая из уст детский восторг. Он поет о том, как скользит его лодка по гладкой воде, как меняются картины на поворотах реки, как дремлет лес, склонившись над плесом, как спит плес, кутаясь в тишину белой ночи. Он поет про все, воспевая себя, своих близких, знакомых, восхваляя в песне весло, лодку, собаку... Так ли это? Конечно же, нет! Песня человека северного сияния, складывающаяся в три слова — иду, вижу, ною,— не так уж поверхностна и неглубока. В ней струятся и свои глубинные чувства, плещутся мысли, рожденные не мгновением, играет слово, взлелеянное думой».

"Они любовались друг другом, и в этот момент родилась на Земле прекрасная человеческая Любовь. Мера – это вечный принцип Создателя. Любовь и Бессмертие – это было бы слишком много для Человека. Может быть, люди это поучаствовали и сделали вид, что не слышали вопрос Создателя, чтобы своим ответом не спугнуть рождение Любви…»

«На смену одному году приходит другой. И на землю ступает новое поколение, которое всегда чуть-чуть человечнее, чем предыдущее – и все начинает и продолжает по-своему. И может быть, всё делает чуть-чуть лучше и разумнее, чем ушедшее поколение. И возможно, на этом и держится жизнь земли и жизнь Вселенной».

«С мамы начинается земля. В люльке просыпается земля. Под солнцем качается земля. В сказке продолжается земля».

«…это мой Север! Таким увидел его я. Для других он, может быть, холодный, бесприютный, суровый. А для меня он тёплый, как берестяная люлька, как колыбель, в которой качала меня мать, навевая светлые сны».

«Прав поэт. Всё в мире держится любовью».

«Дождался Укашопие, когда костер погаснет. На пепел дунул – полетели тысячами комары до мошки, угли раздвинул – поползли тысячи черных жучков, червячков. С тех пор ханты жучков, червячков, букашечек не трогают, не убивают, комаров и мошек тоже нельзя убивать, их только выкуривают дымом, выметают крыльями птиц...»

«Его, художника-поэта, Угрюмость тайны веселит. Как Будда грозного Тибета, Он в глубину небес глядит».

«На одну картину можно смотреть бесконечно долго. И каждый раз делать новое открытие. Это привлекало к его вещам. Но в чем именно главная притягивающая сила его творчества – сказать, пожалуй, невозможно...»